Любовь к портрету

07.06.2016

Любовь к портрету подчеркивают дошедшие до нас довольно многочисленные высказывания в стихах и прозе людей, далекого XVII века, показывающие, насколько они были одержимы страстью увековечивать себя. Именно себя, как конкретную личность, не столько, конечно, как индивидуальность со своим духовным миром, со своей душевной неповторимостью, но как частицу Речи Посполитой шляхетской, ее полноправного члена, полностью убежденного в своей сословной значительности. Отсюда такое пристальное внимание к точной передаче внешности, вплоть до физических недостатков, которые любой, уважающий себя европейский придворный мастер счел бы своим долгом скрыть или хотя бы смягчить.
Недостаточное сходство вызывало резкую оппозицию. Порой у художника отказывались на этом основании принять работу.
Широко известны слова стихотворца XVI века - Кшиштофа из Кобылина,- который считал, что Эти славные стихи коротко формулируют весь «символ веры» польского общества в отношении искусству портрета. Однако содержание парадного портрета было более сложным. В старопольском парадном портрете слиты воедино черты конкретной личности и некий общий идеал польского шляхтича, как бы материализовавшийся в них, находящий себе в искусстве порой более адекватное выражение, чем в реальной жизни. Как говорилось, он был связан с представлением о Речи Посполитой (республике) шляхетской, где самый бедный шляхтич является якобы «братом» самому крупному магнату, где «Золотая вольность» позволяет скромному депутату захудалого местечка своим «nie ma zgody» мгновенно подчинить себе весь сейм, с королем и министрами.